Погодите-погодите… Я перемотал еще раз свои последние мысли. Как это: "Наверстать упущенное"? Я что, только что собирался переспать с принцессой Аной?! О, нет, только не то, о чем я подумал! Я уже как-то говорил Ане, что могу в любой момент превратиться в кровавого маньяка, если вдруг моя родная планета решит, что я слишком долго уже прожил с одним и тем же характером и нравственными устоями. Вот что-то подобное и происходит… В кровавого не кровавого, но в маньяка я превращаюсь… надо что-то делать!
Еще хорошо, что эта смена моей психоматрицы (кажется, это так называется… да к черту терминологию!) произошла не сразу, а скачками. Нужно как-то подготовить принцессу, к тому, что я буду ее домогаться (ой, боюсь она не станет долго сопротивляться…), а для этого надо… надо… признаться ей в любви, девчонки это любят! Она тут же прибежит ко мне в спальню, а там… а там… я ей скажу, что она ни в коем случае не должна приходить ко мне, потому что… потому что… это не интересно! Я сам приду к ней, влезу в ее окно, сожму в объятьях и нежно прошепчу… прошепчу… "Мы не должны это делать!!! Мы должны… мы должны… делать это, это и еще вот это!". Потом я положу ее в постель… в постель… накрою одеялом и скажу: "Спите, принцесса, а я… а я… буду спать вместе с вами!" Ее одежда… ее одежда… останется на ней… на ней… целых секунд пять… секунд пять… я пробуду у ее кровати, чтобы уйти от нее… от нее… под утро, сказав на прощанье… на прощанье…на прощанье… "Я люблю тебя!"
Уф! Я перевел дыхание. Борьба с самим собой — самый трудный вид борьбы. Но, к счастью, все пришло в норму… Я обнял прижавшуюся ко мне и дремлющую Ану. Ничто вам больше не угрожает, ваше высочество… Уж остаться девственницей вам точно не грозит. После того, что мы с вами проделаем этой ночью!… А ведь впереди еще две недели! Обещаю, Ани, они станут для тебя незабываемыми!
С мечтами о там, что мы будем вытворять с принцессой уже сегодня ночью, я поерзал, пристраивая спину поудобнее (ствол был какой-то жесткий и неудобный), расслабился и сам не заметил как уснул.
Я проснулся.
В душе поселилось огромное, разъедающее чувство горечи и сожаления о потерянном, о том, что не вернуть, о том, чего не случилось. Но жило оно недолго. Видимо, моя родная планета решила в этот раз меня пожалеть. Воспоминания быстро гасли (а обычно я еще долго вздрагиваю, припоминая некоторые моменты своих приключений), превращаясь в смутные расплывающиеся образы… Вместе с ними уходила и горечь и грусть… Еще несколько секунд и ничего, кроме милого, самого прекрасного личика не осталось в памяти… но кому оно принадлежит я уже не помнил…
Однако, сколько можно лежать, закрыв глаза и сожалея о том, чего почти не помнишь? Впрочем просыпаться окончательно особенно и не хотелось. Под спиной мягкая трава, которая пахнет просто одуряюще, теплый ветерок шевелит волосы, тишина… даже кузнечиков не слышно… Последний раз такую тишину я слышал… Тут мне стало нехорошо.
Последний раз я такую тишину слышал перед битвой при Курзени, за пять минут до начала артобстрела. Что было дальше, лучше и не вспоминать… Честное слово, уж лучше в аду, уж я-то точно знаю.
Настроение сразу испортилось. И ветерок стал раздражать и в запахе трав почему-то начала ощущаться нотка дегтя… Ядреного такого дегтя… Я чихнул и открыл глаза.
Прямо у моего носа висело небольшое стальное колечко с темнотой внутри… Мама!! Да ведь это же дуло винтовки! А поверх него на меня смотрят глаза, в которых ясно видно, что тебя ждет смерть и даже можно разобрать какая…
Господи, куда я вляпался на этот раз?!
Конец.