Планета Хаоса - Страница 75

О капитане Калине думать нечего. Он еще мог примчаться на вокзал, чтобы остановить нас (полиция вокзала явно каким-то образом с ним связана, не просто так он рассчитывал получить помощь…), но ринуться по нашему следу у него не получиться. Идти по запаху наш зубастый друг не сможет, я постарался не оставить у него в руках наших вещей. Конечно, он знает о том, что сенатор ждет нас в Фиартене… но это знание ему не пригодиться. Ребята, натравленные на нас Малиной (земля им пухом) сослужили неплохую службу: оторвали от нас капитана и, персональное спасибо "кавалеристу", сбили с него шляпу. А солнце-то было уже высоко… Крики ужаса я понимаю, заорешь, когда на тебя прет кроваво-красная рожа с горящими как уголья глазами. С лицом, обожженным светом, Калин еще мог показаться на вокзале, но перемещаться среди людей… А скоро кожа начнет чесаться… Нет, дня на три капитан Калин из игры выбыл.

Ана сидела напротив меня, бросая на меня искоса умильные взгляды. Ей явно хотелось, чтобы я как-то обратил на нее внимание. Вот уж дудки. И раньше-то приходилось обращаться с ней осторожно, когда я боялся смутить ее, а теперь и вовсе лучше не дышать в ее сторону. В нынешнем состоянии принцесса способна принять за знак внимания все, что угодно… а потом будет реветь в подушку, считая, что я ее разлюбил и бросил. А я ни сном ни духом… Конечно, за время наших приключений Ана повзрослела, уже не напоминала восторженную девочку, выглядела более разумной… Однако я знал столько разумных девочек, резавших вены из-за таких пустяков… Не всех их успевали откачать…

Меня могут спросить, какое, собственно мне дело, что там произойдет с принцессой, ведь где-то недели через две я навсегда исчезну из этого мира? Во-первых, я могу и не исчезнуть. Во-вторых…есть у меня такое жизненное правило: "Никогда не действовать в расчете на исчезновение". Подлость-то останется подлостью, неважно, встретишь ты еще раз людей, которым ее сделал или нет. В-третьих… Ана мне нравиться… В этом вся сложность…

Я ведь теряюсь с ней не от недостатка опыта. В тридцать-то лет опыта можно набраться. Были у меня и женщины и девушки… Не было у меня девочек! Нечего так ухмыляться! Так вот. Опыт общения (назовем это так) с прекрасным полом у меня есть. А вот как объяснить влюбленной по самую макушку девчонке, что вместе быть вы никоим образом не можете? Особенно, если сам…

Поезд заскрипел тормозами и остановился, прервав нить моих размышлений. Фиартен. Конечная. Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны. Мы вышли на перрон, освещенные красным закатным солнцем. Пахло мазутом и паровозным дымом. Единственное, что говорило о том, что мы прибыли в приморский город — несколько чаек, с криками пролетевшие над головой.

Чем хорош сенатор Гратон — его не надо искать в толпе. Его цилиндр возвышался над кашей людских голов, как печная труба на пожарище. Протолкавшись сквозь толпу встречающих-приезжающих мы выбрались к Гратону. Его спокойствию можно позавидовать: как будто мы пять минут назад отошли купить мороженое, а не пропадали неизвестно где целые сутки.

— С прибытием, госпожа Ана, — ласково заулыбался он, завидев ее. Потом добрая улыбка обратилась в мою сторону… — А кто это с вами?

Ана, как раз всплеснувшая руками от радости встречи, замерла в неестественной позе. Потом ее уши начали багроветь. Судя по тихому бормотанию, она считала до двадцати, чтобы успокоиться… Ее пунцовое от ярости лицо (принцесса устала ждать от меня нежных слов и была зла на весь мир) повернулось ко мне… И в секунду вернуло нормальный цвет, а затем заалело, но уже от смущения. Сенатора можно было понять: последний раз он видел меня в другом костюме, в шляпе (я так и ходил как бродяга), с другой прической… С другими волосами, в конце концов.

— Это Эрих, ой… — Ана набрала воздуху, чтобы объяснить происшедшие со мной перемены…

— Аа, — протянул Гратон. Потом все же уточнил, — А кто такой Эрих?

В этот раз Ана считала до двадцати минуты две. Затем ледяным как жидкий азот тоном объявила, что не разговаривает с нами обоими и отвернулась. Растолковывать все сенатору пришлось мне. Выяснилось, что он меня прекрасно помнит, только запамятовал мое имя и внешность. По причине чего он с легкостью принял и длинный хвост белых волос на моем затылке (длинные волосы в Славии носили только священники, поэтому в пути приходилось отбиваться от желающих получить благословение непременно в тамбуре), а также то, что меня зовут Карс. Хватит с меня того, что принцесса зовет чужим именем…

Гостиница, в которой Гратон нашел номера, была недорогой и совсем недалеко от вокзала. Вот только запах гари, который чувствовался еще на вокзале, по мере приближения к нашему нынешнему обиталищу становился все сильнее и сильнее. Вскоре мы увидели и его источник: здоровенный трехэтажный дом, обугленный, с черными стенами и пустыми дырами на месте окон. Дом номер семнадцать… все бы ничего, но гостиница стоит под номером пятнадцать.

— Сенатор… — начала принцесса и осеклась, вспомнив, что она дуется и не разговаривает ни с ним ни со мной.

— Почему вы выбрали гостиницу рядом со сгоревшим домом? — продолжил я невысказанный вопрос. Мне и самому было интересно.

Гратон преспокойно пожал плечами:

— Когда я снимал номера, дом еще был целым. Он сгорел только сегодня ночью.

— А что в нем было вчера? — заинтересовался я. Здания ни с того ни с сего не полыхают как бумага.

— Церковь Светлого Счастья, — проговорил сенатор, забирая ключи у портье ("Добрый день, это и есть ваши внуки?").